Жизнь стоиков: Искусство жить от Зенона до Марка Аврелия - Райан Холидей
Зная в глубине души, что он невиновен, Рутилий отказался защищать себя, отказался призвать своих политических союзников или даже произнести хоть слово в свою защиту. Думал ли он, что его репутация спасет его? Был ли он в ловушке собственного достоинства? В своем труде "Об ораторском искусстве" Цицерон отмечает, что не только молчание Рутилия стало причиной его осуждения, но и то, что никто из его защитников не поднял голоса против суда кенгуру. Цицерон пошутил, что защитники Рутилия, должно быть, боялись, что если они поднапрягутся и начнут энергично защищаться, то на них донесут стоикам. Это была стратегия Сократа: Я отказываюсь от достойных обвинений. Это был Мартин Лютер: Я не раскаюсь. Я стою здесь. Я не могу поступить иначе.
Это была благородная позиция, но она позволила его врагам быстро расправиться с ним. Огромный приговор оказался выше возможностей Рутилия - да и любого другого человека, кроме самых коррумпированных чиновников. Его имущество было конфисковано, а сам он отправлен в ссылку. Больше этот приверженец не мог помешать разграблению Рима Мариусом , а существование этого этичного человека не могло смутить или показать растущий криминальный класс.
Как он, несомненно, узнал от своего учителя Панаэтия, подобно панкратисту, вы должны быть всегда готовы к неожиданным ударам жизни - если не блокировать их, то, по крайней мере, поглощать и переносить их без нытья.
Враги Рутилия, нанеся этот удар, предоставили этому благородному гражданскому служащему и военному герою одно маленькое достоинство и тем самым доказали истории его совершенную невиновность. Лжеобвинители предоставили своей жертве возможность выбрать место изгнания.
Рутилий, с блеском в глазах или, по крайней мере, с твердой решимостью человека, который знает, что не сделал ничего плохого, выбрал Смирну - тот самый город, который он якобы обманул. Смирна, благодарная за реформы и скрупулезную честность человека, который когда-то управлял ими, приняла Рутилия с распростертыми объятиями. Они даже предложили ему гражданство. Суэтоний рассказывает, что он поселился в Смирне у Опилия Аврелия, "вольноотпущенника эпикурейца, [который] сначала обучал философии, затем риторике и, наконец, грамматике... где он жил с ним до старости". Цицерон посетит Рутилия в 78 году до н. э. и назовет его "образцом добродетели, старинной чести и мудрости".
Был ли Рутилий горьким? Судя по всему, нет. По слухам, он продолжал жить, и его состояние росло, несмотря на то, что он был удален из кругов власти. Подарки от поклонников сыпались рекой. Нам рассказывают, что утешающий друг попытался уверить Рутилия, что, поскольку в Риме возможна гражданская война, в свое время всем изгнанникам будет позволено вернуться. "Какой грех я совершил, чтобы ты желал мне более несчастного возвращения, чем отъезд?" - ответил Рутилий. ответил Рутилий. "Я предпочел бы, чтобы моя страна краснела за мое изгнание, а не плакала по моему возвращению!"
Лучше быть пропущенным, чем просроченным.
Стоики считали, что когда государство не поддается искуплению и беспомощно коррумпировано, мудрый человек будет держаться подальше. Конфуций, который сам был философом и советником князей, говорил нечто подобное за несколько веков до этого. Мы знаем только, что Рутилий остался в Смирне и написал свою "Историю Рима" на греческом языке. Не сломленный позором того, что с ним сделали, он просто продолжал работать.
Когда Рутилий был приглашен в Рим Суллой, который одержал победу над Марием и стал диктатором, он вежливо отказался от этой "чести".
Соратники Рутилия по стоицизму были в ярости от такого обращения с этим благородным человеком, но в каком-то смысле это был важный урок. Правильный поступок может стоить человеку всего. Это была не республика Платона - короли-философы были не только не желанными, но и врагами тех, кто пытался разбогатеть за счет империи. Бесчестье стало обычным делом. Каждого крупного деятеля этого периода обвиняли либо в предвыборной, либо в финансовой коррупции.
В отличие от Рутилия, почти все они были виновны.
Почему казалось, что добрых наказывают, а злые остаются безнаказанными? Таков путь мира, как тогда, так и сейчас, к сожалению. "Когда хорошие люди плохо кончают, - писал Сенека, - когда Сократ вынужден умирать в тюрьме, Рутилий - жить в изгнании, Помпей и Цицерон - предлагать свои шеи собственным клиентам, а великий Катон, живой образ всех добродетелей, падая на меч, показывает, что конец наступил одновременно и для него, и для государства, нельзя не огорчаться, что Фортуна воздает так несправедливо".
И все же, кем бы вы предпочли быть? Ведь за обман, за воровство, за неправильные поступки приходится платить, даже если общество их поощряет. Что бы вы предпочли - уйти, как Рутилий, с высоко поднятой головой или жить в отрицании собственного неоспоримого позора?
Как бы плохо это ни было, стоики времен Рутилия слабо представляли себе, что их ждет в будущем. Они не могли знать, что, как бы плохо ни было то, чему они были свидетелями, это была лишь, как опишет две тысячи лет спустя писатель и подкастер Майк Дункан, "буря перед бурей". Институты Римской республики были сильно ослаблены, и все, что оставалось, - это доблестное сопротивление великих и благородных людей. Как долго еще они смогут сдерживать приливы и отливы? Как долго они смогут сохранять этику и политические институты, которые Греция принесла в Рим?
С приходом Юлия Цезаря ответ, к сожалению, не заставил себя долго ждать.
Но какое-то время Рутилий Руфус позволял своему свету сиять. Он был силой добра в этом мире и страдал за это. Но, похоже, он никогда не задавался вопросом, стоило ли оно того. Он также не испытывал горечи по поводу своей судьбы. Он смотрел на себя и на окружающую его коррупцию и решил, что, что бы ни говорили и ни делали другие люди, его задача - быть хорошим. Как напоминал себе Марк Аврелий, он знал, что все, что ему подвластно, - это его характер и способность позволить своему истинному облику сиять без остатка. Вы
